Показ спектаклей из фонда можно характеризовать как принципиальную, стратегическую линию в идейно-эстетическом воспитании населения. В программах телевидения этот показ можно выстраивать по тематическому принципу, по принципу знакомства с работами одного режиссера, одного творческого коллектива, одного актера и т. п.

На телевидении прочно и, очевидно, не случайно утвердился принцип серийности передач, фильмов и спектаклей, позволяющий с максимальной полнотой донести до современного зрителя идейно-художественное богатство лучших образцов отечественной и зарубежной литературы.

Один из вариантов телевизионного прочтения литературного произведения — театр одного актера. Это форма, которая, сохраняя необходимые элементы театра, дает возможность передать в неприкосновенной точности авторский текст, авторскую интонацию, авторское отношение к героям. Предлагаемое для телетеатра произведение литературы может быть прочитано (исполнено) по главам. При этом оно сохраняет притягательность известности (как будто бы знакомо всем) и таит в себе такие глубины, которые не раскрываются при беглом знакомстве. И если несколько вечеров зрители проведут у телевизоров, вслушиваясь в художественный текст, можно с уверенностью сказать, что цель такой передачи достигнута.

Зрители будут видеть незаурядного актера, который предстанет в самых разных литературных образах. Он не будет однообразным, этого ему не позволит литературный материал. Высокая публицистика и тонкий лиризм авторских отступлений будут чередоваться с жанровыми сценами произведения.

Таким образом, оригинальность и специфичность формы театра одного актера, с использованием характерных только для телевидения изобразительных, художественных средств, даст возможность с максимальной полнотой передать литературные особенности произведения.

Отзывы телезрителей говорят о том, что они не только отвергают мысль о вреде, который будто бы наносит телевидение театру, драматургии, литературе, но и подчеркивают рождение нового, более глубокого интереса и к театру, и к литературе.

Жизненная сила, реальность взаимодействия театра и телевидения проявляются прежде всего во взаимном обогащении новыми идеями, новыми формами художественного мышления.

Испытывает на себе влияние телевидения и театр. Обращение актера к зрительному залу с монологом, вовлечение зрителя еще в фойе в театральное действие, масштабность деталей и условность декораций, использование видеотехники в театре — в этом и проявляется влияние телевидения на театр, влияние, закономерности которого еще ждут своих исследователей.

Создание телевизионного спектакля не есть простое повторение театра. Это творение другого, смежного вида искусства, как бы параллельный вариант театрального спектакля, существующего уже в ином пространстве и измерении — на телеэкране. Телевизионный спектакль теряет преимущества театральной постановки, связанные с впечатлением зрителя от непосредственного личностного контакта с актерами, когда зритель видит действие в трех измерениях, в особой атмосфере театрального зала. Теряя одни особенности, телевизионный спектакль приобретает другие: его могут смотреть одновременно миллионы людей, большинству из них, может быть, никогда не удастся побывать в театре на этом спектакле.

Телевизионная версия спектакля предъявляет к актеру и режиссеру новые требования. Актер театра «работает на публику в дальних рядах». Актер телевидения «работает только на первый ряд», ибо лица театральных героев, их выражение видны до мельчайших деталей, видны в движении, они отражают внутреннюю жизнь героев.

Взаимодействие театра и телевидения включает в себя проблемы трех уровней. Первый уровень — объективно существующее взаимное влияние одного вида искусства на другой. Второй уровень связан с субъективными усилиями режиссеров, драматургов, актеров в развитии современного театра и телетеатра максимально использовать сильные стороны каждого. И третий, самый высокий уровень взаимодействия состоит в координации развития театрального дела в стране, в отдельных регионах с учетом становления художественного телевидения в центре и на местах. Координация усилий в этой сфере должна привести к сравнительно равномерному распределению в стране очагов театрального искусства, к максимальному вовлечению театра и телетеатра в эстетическое и идейное воспитание общества.

В художественном телевидении важно различать жанры телефильма и телеспектакля. Разница между этими жанрами очевидна. Когда с телевизионного экрана с телезрителями разговаривают на языке кино, мы понимаем, что смотрим телефильм; когда — на условном языке театра, мы знаем, что перед нами телеспектакль. В свое время к определению этих жанров подходили слишком упрощенно: считалось, что всякое игровое художественное произведение, снятое на натуре или в реальных интерьерах, — телефильм, а произведение, снятое в студии, — телеспектакль. Практика показала ограниченность такого подхода, на телеэкране стали появляться фильмы, снятые в основном или даже целиком в павильоне и спектакли, снятые на натуре или с большим количеством натурных кадров. Жанровые границы начали, казалось бы, стираться, и этим мгновенно воспользовались некоторые режиссеры и редакторы, начав выдавать одно за другое, а именно — телеспектакли за телефильмы. В этом им помогло появление такого понятия, как видеофильм. Что такое художественный видеофильм? Во всей вероятности, это художественный фильм, снятый на видеопленку. Подчеркиваем, фильм, созданный по всем законам кинематографии кинорежиссером на натуре. Между тем в последнее время все чаще приходится сталкиваться с произведениями, выходящими в эфир под видом художественных телефильмов (большой частью многосерийных). Узнав из программы о премьере такого фильма, зритель настраивается на восприятие кино, и поначалу, как правило, ему действительно показывают кино: проплывают виды города, пейзажи, мелькают планы людей, идет реальная жизнь и вдруг — павильон, довольно бедный реквизит, характерный студийный звук и актеры, произносящие пространные монологи. У зрителя появляется ощущение неправды (в кино так не бывает!), которое могло бы и не появиться, если бы он с самого начала настроился на восприятие спектакля, т. е. зрелища, предполагающего определенную условность и камерность.